Баллады о Боре-Робингуде - Страница 66

– Как же это ты так лажанулся, голубь ты мой сизокрылый? – вроде бы сочувственно вопрошает старший.

– И на старуху бывает проруха. Исправлю! – на оцинкованной роже младшего особых эмоций не отразилось.

– Да уж конечно исправишь, куда ж ты денешься! И причем – мухой! До того как тот придет в сознание… Ты что думаешь, я того опасаюсь, что он в наши фотки ткнет пальцем?

– Ну?..

– Хрен гну! Фотки – те еще то ли будут, то ли нет, но вот про контейнер – что тот оставался в машине – он вспомнит по-любому! И после этого нами займется уже не государство российское, где нынче и смертной казни-то нету, а Ибрагим-бек, ты въезжаешь, нет?! Давай-ка, голубь, в темпе процеживай радиоперехват: в какую больницу его повезли, что там с охраной… ну, тут не мне тебя учить.

30

Среди прочих милицейских постов сообщение «…Вооружены и очень опасны… могут иметь безупречные по исполнению удостоверения ФСБ» принимает и одноместный ГАИшный «стакан» на одном из второстепенных въездов в Столицу – у Ясеневского моста. Пост располагается уже «внутри Москвы» – метрах в пятидесяти от переброшенного через Кольцевую двухполосного мостика с односторонней развязкой. На северной, московской, стороне высятся бело-зеленые двенадцатиэтажки 10-го микрорайона Ясенева и сохнут с верхушки три десятка дубов, теснимые со всех сторон самочинными огородиками (вообще-то автомобильные выхлопы со МКАД бесперебойно удобряют эти «сельхозугодья» таким количеством свинца, что единственно разумное применение для выращиваемой там картошки – это немедля отправлять ее в переплавку; но ведь халява же!).

Если же стать спиной к посту и обратить взор на юг, за Кольцевую, то картина откроется весьма живописная. По левую руку будет лежать система обширных прудов с лодочными станциями и шашлычными всех сортов – зона отдыха «Битца» (блин! отдыхаем – и то «на зоне»). По правую же руку раскинулся обширный лесной массив, надежно укрывший от взоров тех, кому не положено наше, российское, Лэнгли, – загородную штаб-квартиру Службы внешней разведки, СВР («Лес» на сленге ее обитателей), циклопическое сооружение, похожее в плане на трехлучевую мерседесовскую звезду. Лица, затеявшие в 91-м «демократическое реформирование тоталитарного монстра КГБ» посредством разделения оного монстра на пять независимых служб – СВР, ФСБ, ФАПСИ, ГУО и ФПС («Как в цивилизованных странах!..»), – явно имели в школе двойку по зоологии, иначе знали бы: если разрезать гидру на пять кусков, то просто-напросто заимеешь пять гидр, неотличимых от исходной. Во всяком случае всемирно-знаменитое здание с Лубянской площади, будучи перенесено в тот ясеневский лесок, смотрелось бы рядом с тамошним «трехлучевиком» как сарайчик для хранения садового инвентаря… Впрочем, за созерцанием пасторальных прелестей этой живописной окраины столицы мы, кажется, отвлеклись от развития сюжета.

…Получив радиосообщение, младший лейтенант ГАИ из «стакана» перед Ясеневским мостом в полной мере проникается серьезностью задачи: шансы какой-либо серой «волги» проникнуть по этому въезду в Москву теперь совершенно нулевые. Не оставляет он вниманием и «волги» иных расцветок, зная по опыту, что свидетели обычно цвет автомобиля путают так, что потом только руками разводишь. Словом, забот у младшего лейтенанта выше крыши.

Не будь постовой так поглощен происходящим на непосредственно вверенном ему участке, он мог бы в тот день заработать орден. Или пулю. Или – то и другое в комплекте… Потому что пока он тщательнейшим образом проверяет документы у супружеской пары, опрометчиво поддержавшей своим трудовым рублем нижегородских автомобилестроителей, серая «волга» с мигалкой на крыше как раз и сворачивает с Кольца, но только не внутрь, в Ясенево, а наружу – прямо на «подкирпичную» дорогу, ведущую к почти неразличимому отсюда за пеленой дождя «Лесу». Часовой у шлагбаума, перегораживающего дорогу в полусотне метров от МКАД, с должной придирчивостью изучает документы цинковомордых, после чего козыряет и пропускает «волгу» во вполне себе экстерриториальные владения СВР.

31

Робингуд и Лемберт – за столиком знакомого павильончика у метро «Коньково». Опер внимательно изучает толстую пачку врученных ему фотографий – раскадровка Миллиджевой видеозаписи:

– М-да, классная работа. За старую не скажу, но нынешняя «Альфа» отдыхает… Можно это забрать?

– Я бы сказал – нужно.

– Кстати – а откуда я их взял?

– Нашел в своем почтовом ящике. Вот в этой упаковке, – и Робингуд протягивает своему визави желтый кодаковский пакет, украшенный знакомым нам стикером: белая пятерня в черном круге. – Пальчиков на пакете и фотках не найдете – можете зря не напрягать лабораторию.

– Под «Белую руку» работаешь? – хмыкает опер, разглядывая наклейку.

– Разве можно работать под тех, кого нет? – поднимает бровь атаман. – Или все-таки есть? Тогда это и вправду не по понятиям…

– Нет конечно! Бредни газетчиков… Ладно, давай к делу. Значит, ты утверждаешь, что героиновый груз оставался в «тойоте»?

– Да. Постой, а разве постовые не сообщили в рапорте о вскрытом контейнере для диппочты, набитом «пакетами с белым порошком»?

– В том-то и дело, что нет, – разводит руками Лемберт. – Про пистолет и рассыпанный по полу «белый порошок» –это да, а про контейнер – ни слова…

– Вот черт… – закусывает губу Робингуд. – Значит, они просто не сочли контейнер чем-то заслуживающим внимания… Но ведь пистолет-то из машины точно пропал – значит, тем же путем мог пропасть и контейнер?