Баллады о Боре-Робингуде - Страница 79

Я это к чему рассказываю? – к тому, что хорошо жилось тому бравому фельдъегерю; так сказать, «с чувством уверенности в завтрашнем дне»… А вы вот сядьте-ка в кресло нынешнего Высокого Начальника, коему надлежит в считанные минуты принять решение: сбивать ли некий оранжевый вертолет, маневрирующий над Первопрестольной с нарушением всего, что только можно, или повременить? Тут ведь надо скалькулировать в мозгах дикую уймищу вещей, ни законом, ни уставами не предусмотренных.

Нет, понятное дело – залети тот вертолет на Николину Гору либо на соответствующий километр Рублевского шоссе, так сшибли бы на раз: «Стой, кто идет?» – и предупредительный выстрел в голову; это святое! Но над Москвой… Даже если в вертолете том – лично Шамиль Басаев, с вновь отросшей ногой и нейтронной бомбой, выменянной за ящик гуманитарной тушенки в полгода как сидящем без зарплаты Арзамасе-16, сбивать его – это ж себе дороже: обломки-то на жилой фонд упадут, объяснения потом по-любому будешь писать до пенсии… Да и потом Шамиль Басаев – это ведь навряд ли; а скорей всего – это просто-напросто ГУЛЯЕТ ПО-СИЗОМУ какой-нибудь БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК. И хорошо еще, если человек тот похож всего лишь на генпрокурора, а ну как он похож на кого повыше? Или, к примеру, какой олигарх, счастливо избегнувший равноудаления от Трубы и от президентского уха? И брать на себя такую ответственность – «оно тебе надо?»

В конце концов, если уж совсем припрет, есть испытанные рецепты: создать, скажем, Оперативный штаб из представителей семнадцати ведомств, выдвинуть на исходные позиции 38 попугаев… тьфу! снайперов (непременно подчинив их при этом семи разным нянькам… тьфу! генералам) – а там, глядишь, и само рассосется, что так, что эдак… Так что Подполковник с Робингудом (вдосталь налюбовавшиеся в свое время на то, как в Советской Армии принимают минимально ответственные решения, и здраво рассудившие, что в армии Российской если чего по этой части и поменялось, то навряд ли к лучшему) порешили так: на сложные операции прикрытия сил и времени не тратить вовсе; пока те будут делить ответственность (а точнее – перепихивать ее друг на дружку), согласовывать и увязывать, мы уже – раз, и в дамках, сиречь на крыше Казачьего; тут чем проще, тем лучше. Вот на отходе – это да, тут уже пойдет совсем другой коленкор.

Потому что проистекающая в коре больших полушарий головного мозга высшая нервная деятельность (иначе называемая «мышлением») организму по большей части на фиг не нужна: тот превосходно обходится одними рефлексами, замыкаемыми на спинной или (как в случае весьма немаловажного глотательного рефлекса) на продолговатый мозг. Более того: общеизвестно, что в острых ситуациях думать вообще не рекомендуется – а надо трясти… Так что пока в высших штабах (так сказать, в «коре больших полушарий») занимаются мыслительным процессом, как-то: заверяют Тюркестанское посольство, что происходящее не есть акция российских спецслужб (не забывая при этом едко ввернуть, что киднепингом-де надлежит заниматься с умом и осторожностью: не умеешь – не берись); разбираются между собою, в чьей компетенции (ФСБ, МВД или МИДа) сей казус – похищение средь бела дня иноземного посла, и кому, соответственно, идти с докладом на ковер к Президенту, etc, низовые уровни («спинной мозг») действуют вполне рефлекторно, сиречь – по инструкции. Исправно крутятся локаторы, тревожно пищат милицейские рации, взлетают самолеты ПВО, перекрывая воздушное пространство столицы, бегут к своим вертолетам и автомобилям наши несравненные разбиватели кирпичей из всевозможных антитеррористических спецподразделений…

Короче говоря, когда вспорхнувшая с крыши Казачьего рыжая стрекоза достигает Крымского моста, ее уже преследует по пятам целая эскадрилья: два бронированных «Крокодила» огневой поддержки и два Ми-8, в каждом по взводу спецназа – «Альфа» и «Вымпел». Поступающие с земли инструкции сводятся к следующему: на борту у террористов – заложник, иностранный посол; любые действия, угрожающие жизни заложника, категорически запрещаются, так что огня по вертолету террористов не открывать; следовать за ними на дистанции, исключающей возможность случайного столкновения; при попытке преступников приземлиться и уйти по земле – «Альфе» с «Вымпелом» немедленно десантироватся и организовать преследование; если при этом на земле обнаружатся сообщники террористов – «Крокодилам» вести огонь на поражение; события не форсировать – милиция и ФСБ по всему городу приведены в полную боевую готовность, так что деться тем все равно некуда…

Что верно, то верно: деться рыжей стрекозе теперь решительно некуда. И на что только те рассчитывали?..

60

Знакомая облупленная шестерка тормозит на Арбатской площади. Робингуд, сопровождаемый троими бойцами, удаляется прочь, не заперев машины (все равно угнанная) и даже не выключив радио, настроенного на волну «Эха Москвы»: «…Пятнадцать часов и четыре минуты. Итак, напоминаю тему сегодняшнего нашего интерактивного «Рикошета»: нужны ли России такие союзники, как Пожизненный президент Тюркестана, Тюркбаши всех тюрок. Сегодняшний гость нашей студии – один из лидеров Тюркестанской демократической оппозиции профессор Ким. Здравствуйте, профессор!..»

Робингуд же со своими бойцами тем временем спускается в метро – на знакомую уже нам станцию «Арбатская-голубая». Все они в униформе – серые брюки и голубовато-серые рубашки, – которая может издали показаться милицейской, но нет: это МПСовская форма работников метрополитена. Они чуть задерживают шаги на лестнице, ведущей от турникетов, ожидая, пока отчалит поезд в сторону Филей, а затем неспешно направляются вдоль совершенно пустого, как и в прошлый раз, перрона в сторону первого вагона, к помещению сменных экипажей. Из его дверей как раз появляются машинист с помощником; остановившись у края платформы в ожидании следующего состава, они равнодушно взирают на приближающуюся четверку. Если они и отметили как некую странность то обстоятельство, что ни один из четверых вроде-бы-коллег им не знаком, оформить это свое удивление в конкретные действия им было не суждено: один из подошедших занимает позицию перед прикрытой дверью служебного помещения, а двое других ненавязчиво демонстрируют машинистам свои пистолеты с глушителем и вполголоса разъясняют ситуацию: